Главная › Новости

ЕСПЧ о незаконности признания лиц недееспособными в их отсутствие

Опубликовано: 08.10.2018

Европейский Суд опубликовал постановление по делу , в котором указал на нарушение прав граждан, не сумевших оспорить признание их недееспособными из-за законодательного пробела.

В 2004 г. Людмила Шакулина была признана судом недееспособной. При этом сама женщина на судебном заседании не присутствовала, а о решении узнала спустя две недели после его вынесения. Апелляция оставила его в силе.

Позднее на дом к Шакулиной был вызван врач, который установил, что ее необходимо госпитализировать. Брат, который на тот момент был ее опекуном, разрешил осуществить принудительное психиатрическое лечение. Позже в качестве опекуна женщины была назначена лечебница, которая также подтвердила необходимость госпитализации. Кроме того, учреждение отклонило просьбу Людмилы Шакулиной разрешить пользоваться мобильным телефоном, отправлять корреспонденцию и принимать посетителей. Во встрече с ее адвокатом также было отказано. Стоит отметить, что адвокат пытался добиться встречи с доверительницей через суд, однако тот пояснил, что раз Людмила Шакулина недееспособна, то она не имеет права заключать соглашение с адвокатом. Встреча состоялась только в 2009 г.

В это время КС РФ признал неконституционной практику лишения людей дееспособности в их отсутствие, если оно не было обусловлено конкретными обстоятельствами. Тогда же экспертная комиссия пришла к выводу, что Людмила Шакулина нуждается в продолжении лечения. В тот же день первая инстанция рассмотрела данный вопрос без нее в присутствии представителя, назначенного судом, и разрешила продлить срок госпитализации.

Позже Людмила Шакулина ходатайствовала о возобновлении производства по делу о признании ее недееспособной в связи с решением КС РФ, правоспособность женщины была восстановлена, и она отказалась от лечения. Людмила Шакулина стала обжаловать решение суда о ее принудительном лечении, однако в удовлетворении жалобы было отказано, после чего она обратилась в ЕСПЧ.

Решения о лишении дееспособности граждан без их участия коснулись и других заявителей. Так, Ирина Делова была признана недееспособной в связи с тем, что закон в тот момент не предусматривал ограниченную дееспособность с учетом степени психического расстройства. Апелляционная инстанция согласилась с данными доводами. В 2012 г. женщина направила жалобу в КС РФ, который в своем Постановлении от 27 июня 2012 г.  указал на необходимость внесения изменений в законодательство. На основании этого постановления Ирина Делова обратилась в суд, однако тот отметил, что поправки еще не приняты, и оставил решение в силе. Апелляция оставила его без изменения.

Николай Лукин был признан судом недееспособным в 2003 г. в его отсутствие. Апелляция в 2013 г. отменила это решение, а при рассмотрении по существу оставила в силе: в суде был заслушан доклад медэксперта за 2003 г. Схожие обстоятельства в 2009 г. затронули и Юрия Ставицкого: восстановления правоспособности он смог добиться только в 2016 г. Другой заявитель, Владимир Ланских, не смог обжаловать решение суда, принятое в аналогичном порядке. Наталья Беруненко также не присутствовала на судебном заседании, где ее лишили дееспособности, так как находилась в психоневрологическом учреждении. Решение было принято в 2003 г., однако узнала она о нем лишь в 2013 г. Обжаловать его ей также не удалось.

Все заявители в своих жалобах в ЕСПЧ указали на нарушение ст. 8 Конвенции.

В отзывах на жалобы Правительство России ссылалось на отчеты медицинских экспертов, в которых отмечалось, что заявители страдали психическими расстройствами, в связи с чем не смогли понять и контролировать свои действия. Поэтому, по мнению российских властей, суды выносили свои решения на основе объективных медицинских оценок в соответствии с нормами материального и процессуального права. Кроме того, так как заявители были опасны для себя и общества, такие решения судов были необходимы.

В отношении заявителей, чья дееспособность была рассмотрена в их отсутствие, Правительство отметило, что на тот момент национальный закон позволял осуществлять судопроизводство таким образом. Также было указано, что изменения в законодательстве произошли в период с 2012 по 2015 г.

В то же время заявители утверждали, что решения судов о недееспособности были основаны исключительно на поставленных им диагнозах, при этом суды не рассмотрели конкретных обстоятельств и иных факторов, имевших значение. Заявители также указали, что, вопреки утверждениям властей РФ, не было никаких доказательств того, что они представляют опасность для себя или других людей.

ЕСПЧ отметил, что в данном случае проблема была в отсутствии соответствующего закона, который предусматривал бы ограниченную дееспособность, в связи с чем национальные суды не могли принимать во внимание характер и степень психического расстройства человека и другие обстоятельства. Суд признал нарушение ст. 8 Конвенции в отношении всех заявителей.

При этом Европейский Суд отметил, что четыре заявителя были лишены дееспособности в их отсутствие, в связи с чем они не смогли представить свою позицию по данному вопросу. Трое же из них не смогли обжаловать данное решение, а судебный акт в отношении четвертого, который смог подать апелляционную жалобу, был оставлен в силе.

Эти же заявители жаловались на то, что производство по лишению их трудоспособности было несправедливым, что не соответствует ст. 6 Конвенции. ЕСПЧ посчитал, что в данном случае нет необходимости рассматривать это положение отдельно от ст. 8 Конвенции.

Кроме того, Людмила Шакулина указала на назначение ей принудительного психиатрического лечения, отметив нарушение ст. 5 Конвенции.

По этому поводу Правительство утверждало, что ее госпитализировали, так как состояние заявительницы ухудшилось. В частности, власти пояснили, что Людмила Шакулина жила в антисанитарных условиях, не оплачивала коммунальные услуги и имела бредовые идеи о своих соседях. Правительство также указало, что из-за самочувствия заявительницы изначально ей было отказано в встрече со своим адвокатом, но спустя 2 месяца он ее посетил. Кроме того, год спустя экспертная комиссия поставила Людмиле Шакулиной диагноз «шизофрения». В тот же день суд разрешил отправить ее на принудительное психиатрическое лечение. Таким образом, власти посчитали, что решение было законным.

Людмила Шакулина  утверждала, что ее принудительное лечение не соответствовало нормам материального и процессуального права и ч. 1 ст. 5 Конвенции. Также она указала, что власти не принимали во внимание ее мнение по этому вопросу, поскольку она была юридически недееспособна. Кроме того, она не могла оспорить в суде принудительное лечение. Людмила Шакулина также пояснила, что представитель, назначенный судом, согласился на госпитализацию, несмотря на ее возражения.

Европейский Суд отметил, что Правительство не представило каких-либо медицинских документов, подтверждающих, что спустя год Людмила Шакулина также нуждалась в принудительном лечении. Кроме того, отсутствие ее в судебном заседании и поведение представителя дают основания полагать, что был нарушен п. 1 ст. 5 Конвенции.

В своих жалобах заявители потребовали возмещения материального и нематериального ущерба. ЕСПЧ отказал в возмещении материального вреда, пояснив, что не может утверждать, что они действительно были дееспособными. Таким образом, Европейский Суд постановил выплатить Людмиле Шакулиной 25 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, а остальным заявителям – от 3 до 7,5 тыс. евро, кроме того, одному из них Суд назначил компенсацию судебных расходов в размере около 2 тыс. евро. В общей сложности выплате подлежит около 57,5 тыс. евро.

По мнению адвоката АБ «Адвокатская группа “Онегин”» Дмитрия Бартенева, представлявшего трех заявителей, включая Людмилу Шакулину, решение Суда показывает наличие системной проблемы в российском законе и практике. «Это подтверждает и подход ЕСПЧ, который рассмотрел жалобы заявителей в рамках упрощенной процедуры, так как речь идет об устоявшейся практике Суда», – пояснил адвокат. Относительно присужденной компенсации Дмитрий Бартенев сообщил, что она вполне адекватная и соответствует практике Суда, а также требованиям заявителей.

Дмитрий Бартенев отметил: заявители указывали, что их права были нарушены не только по тем статьям Конвенции, по которым Суд принял решение. «С одной стороны, это отражает стандартный подход Суда: поскольку жалобы по отдельным статьям Конвенции нередко (как и в этом деле) касаются одних и тех же фактов, выделяется главный аспект жалобы и она рассматривается в этом ключе по определенной статье Конвенции. С другой стороны, это показывает, насколько серьезные последствия для человека несет решение о признании его недееспособным, поскольку это затрагивает практически все его права, гарантированные Конвенцией. И в этой связи, отказавшись рассматривать жалобы в русле других статей, Суд, возможно, упустил шанс прояснить свои подходы к ограничению прав людей с психическими расстройствами, при том что практика в этой связи не вполне соответствует подходам другого международного органа – Комитета ООН по правам инвалидов», – заключил Дмитрий Бартенев.

Адвокат АП г. Москвы Юрий Ершов, представлявший остальных заявителей, согласился, что поднятые в деле проблемы имеют массовый характер в России. «В психоневрологических интернатах содержится порядка 140 тыс. людей, из которых большая часть лишены дееспособности, и при этом подобные оспоренным в ЕСПЧ нарушения – весьма распространенное явление в таких делах. Полное бесправие людей в психоневрологических интернатах, а также в целом тех, кто имеет диагноз психического расстройства, сохраняется, хотя даже ЕСПЧ уже не первый раз дает оценку этим нарушениям, а также это делал несколько раз Конституционный Суд. Но дела всё появляются, и в моем производстве это не последние жалобы по данной теме», – пояснил Юрий Ершов.

Адвокат считает, что после этого постановления ЕСПЧ число жалоб будет расти и далее, так как сама проблема системная и пока никак не разрешится. Кроме того, Юрий Ершов подчеркнул, что факты лишения дееспособности были отмечены даже после изменения ГПК РФ и  Конституционного Суда от 27 февраля 2009 г. № 4-П.